– Нет, Терри, я все решила!

Он сел рядом и нежно ее поцеловал.

– Ну, раз ты решила, тогда конечно.

Он встал, снял рубашку. Мора, как завороженная, наблюдала за ним. Мускулы на его руках и груди подрагивали при каждом движении, и она почувствовала, как все ее тело захлестнула горячая волна. Она вздохнула, сбросила пальто. В комнате было прохладно, кожа сразу стала гусиной. Девушка принялась расстегивать пуговицы, чувствуя на себе его взгляд и робея. Никогда в своей жизни она не раздевалась при мужчине – даже при враче. Дойдя до последней пуговицы, застежка была до самого верха, она набралась храбрости, сбросила платье с плеч и позволила ему упасть на пол.

Терри смотрел на нее, чувствуя, как пересохло в горле, и тяжело дыша. В одном белье, освещенная лунным светом, Мора выглядела потрясающе. Большие округлые груди, похожие на перезрелые дыни, рвались из бюстгальтера. До чего же ему повезло! Даже не верится. Эта девушка – просто мечта. Да что мечта – сама жизнь. Его взгляд соскользнул с грудей Моры на ее длинные ноги, потом на удивительно тонкую талию. Казалось, девушка сошла с картины Тициана. Терри весь напрягся.

Он снял брюки и шагнул к ней, обнял, расстегнул бюстгальтер, бросил его на пол. Мора инстинктивно прикрыла грудь руками. Он мягко отстранил их и принялся разглядывать ее тело.

– О, Мора, ты прекрасна... ты так прекрасна!

Он прижался губами к ее соскам, и она почувствовала, как они наливаются и твердеют.

Мору томило желание, дыхание стало прерывистым и отдавалось в ушах. Он сжал ее груди, щекотал их языком, покусывал соски, от чего Мора испытывала острое наслаждение. Наконец Терри легонько подтолкнул ее к кровати. Оба упали на нее, и тела их сплелись.

– Я люблю тебя, Мора. Боже, как я тебя люблю!

Но слова сейчас были излишни, то, что он делал, было красноречивее всяких объяснений в любви, ей хватило бы этого на всю оставшуюся жизнь. Когда он снимал с нее трусики, она прикрыла глаза. Наконец-то свершилось: сейчас ей откроется тайна мужчины и женщины. В экстазе она прикусила губу – природная застенчивость боролась в ней с вдруг вспыхнувшим очень сильным чувством.

Мора инстинктивно раздвинула ноги и, когда Терри провел языком по ее бедрам, громко застонала. Он осторожно ввел и ее лоно палец, и ему показалось, будто он коснулся сочного персика.

Возбуждение Терри достигло предела. Кто мог подумать, что в первый свой раз Мора окажется такой страстной. Она открывала ему себя, как настоящая женщина. Ему нравилось в Море все: и ее взгляд, и каждое движение, и особенно запах ее тела.

Терри привстал на руках, стараясь овладеть ею, но мешали мужские достоинства, они были чересчур велики. Мора округлила глаза и попыталась приподняться, но в этот момент почувствовала острую боль, а затем головокружение. Мора отвечала на каждое движение Терри, сжимая и разжимая бедра, и оба закружились в водовороте эмоций и ощущений. Эти ощущения были похожи на спазмы, они шли откуда-то с самого низа живота в пах, а потом устремились вверх. Мора выгнула спину, отключилась и почувствовала, как Терри кусает ей грудь. Она вскрикнула... и полностью отдалась этому, вытеснившему все остальные, чувству. Она всхлипывала, стонала, но ей было все равно. Чувство было слишком приятным, слишком волнующим, чтобы позволить ему пропасть, и она обхватила ногами бедра Терри, отчаянно стараясь втянуть его поглубже в себя. Терри в восхищении наблюдал за ней, а когда почувствовал, что наступает оргазм, вошел глубоко в лоно Моры, извергнув наконец семя, словно прорванная плотина воду.

Потом они долго лежали, и тела их купались в поту, а сердца бились в унисон. Терри покрывал нежными поцелуями ее лицо и шею, ощущая соленый вкус на губах.

– Это было потрясающе, Мора.

Она лежала рядом, смущенная, под впечатлением собственных ощущений.

– Спасибо, Мора, за то, что позволила мне быть первым. Я очень хочу быть последним, если ты, конечно, не против. Ты теперь – моя девушка. И так будет всегда.

Он снова поцеловал ее и заметил, что она плачет.

– Надеюсь, тебе не было очень больно, а?

– Нет. Я плачу от счастья. Вот и все.

Терри заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.

Пусть лучше ему перережут глотку, чем он расстанется с Морой. Он уже забыл, что обещал себе не слишком увлекаться ею.

Наконец Мора поняла, что значит заниматься любовью. Теперь она сама испытала то, ни с чем не сравнимое, чувство, которое бросает любовников в объятия друг другу.

Она поняла, что сожгла за собой все мосты, что отныне принадлежит лежащему с ней рядом мужчине. Что семья отступила на второй план. В то же время она не могла не осознавать, что семья этого не допустит, не поймет ее чувств. Уже одного того, что Терри полицейский, для Майкла достаточно. Он никогда не смирится с этим и будет считать себя оскорбленным.

Мора почувствовала, как рука Терри скользит по ее телу, ласкает ее груди и плечи, и ее охватило дурное предчувствие. Любовь их обречена, нет сомнений. Она плотно закрыла глаза, моля Бога, чтобы сжалился над ними. Помог им выбраться из трясины, в которую они ринулись очертя голову. Она всей душой желала, чтобы ничто не помешало им быть вместе, чтобы ничто их не разлучало. И в глубине души знала, что все мольбы напрасны. И все-таки, со свойственной молодости беспечностью, Мора надеялась, что все как-то образуется.

Она снова отдалась ему, и лунные блики играли на их телах, когда они слились с силой, удивляющей их самих. Их страстный шепот и вздохи эхом отдавались в пустой квартире, а их тени плясали на потолке, словно призраки.

Даже в мечтах Мора не могла представить себе этого всепоглощающего, удивительного чувства.

Глава 9

Бенджамин Райан оттолкнул жену. Напившись, как обычно, он сегодня не просто шумел, а был агрессивен.

Сара настороженно наблюдала за ним. После смерти Антони такие приступы случались с мужем часто. Лицо у Бенджамина обрюзгло и покрылось красными прожилками. Крупный нос приобрел форму луковицы и стал багровым. Синие глаза, унаследованные от него всеми детьми, казались безжизненными, белки – словно подернулись паутиной, как старая фотография. Когда-то темные, а теперь седые волосы падали на лицо неряшливыми прядями. Кожа приобрела землистый оттенок, а полнота, которой он некогда так гордился, пропала, остался только живот, похожий на пивной бочонок, нависавший над брюками. Словом, выглядел он ужасно. Глядя на него, Сара сокрушенно покачала головой. Бенджамин проковылял к ней через всю спальню. Наученная долгими годами совместной жизни, Сара прикрыла руками лицо – ее ждала хорошая взбучка, и женщина вся напряглась.

– Сара, мне нужно немного денег... Предупреждаю тебя!

Изо рта у него шел отвратительный запах, и Сара отвернулась. Он с силой повернул ее лицом к себе и ухмыльнулся, обнажив свои желтые зубы.

– В чем дело, Сара? Что-то ты от меня отворачиваешься? Бенджамин так стиснул ее подбородок, что она вздрогнула от боли.

– Все в порядке, любовь моя... Ты просто не хочешь дать мне немного денег из тех, что у тебя в загашнике. Ну, ничего! Сейчас я тебя хорошенько вздую! Прямо здесь. Ну что, дашь деньги?

Сара отчаянно пыталась высвободиться от него. Но он ударил ее в живот с такой силой, что она упала на колени, корчась от боли.

Он схватил ее за волосы и заставил поднять голову.

– Это только начало, Сара.

Она смотрела на него, чувствуя дурноту и поглаживая ушибленный живот, а потом плюнула ему в лицо.

– Ах ты, старая сука! – Он снова обнажил зубы в ухмылке. – Сейчас я тебя прикончу, чертовка!

Он уже занес над ее головой кулак. Сара вскрикнула, прикрыв голову руками, и удар пришелся по запястью. Сара взвыла. Вдруг наверху что-то грохнуло, дверь в спальню распахнулась, и Сара почувствовала, как Бенджамина оттаскивают от нее. Это ворвались Гарри и Ли.

Когда Ли увидел, что отец избивает стоящую на коленях мать, он пришел в такую ярость, какой еще никогда не испытывал, и потерял контроль над собой. Он принялся бить и пинать отца, ощущая, как кипит кровь, когда руки и ноги касаются тела Бенджамина. Он легко мог убить этого человека, давшего ему жизнь. Но Гарри оттащил его и силой усадил на кровать. Ли был в полном изнеможении и шумно дышал. Вдруг он почувствовал на своем плече грубую, натруженную руку матери и порывисто схватил ее. Из костяшек его пальцев сочилась кровь.